Демократический налет мифа вокруг Акихито уже заметно тревожит крайних националистов, которые связывали со сменой монархов свои надежды на реставрацию прежнего имперского величия «Великой Японии». Еще совсем недавно правые намекали, что новое лицо на престоле может избавить страну от «национального позора 1945 года», подведет черту под периодом «гнилого либерализма, последовавшим за поражением в войне».

Ну а пока ученые и журналисты спорят о непростом будущем «эпохи Хэйсэй», Акихито, уже в роли монарха, учится иметь дело с полутора тысячами бдительных чиновников Управления императорского двора, приученными контролировать каждый шаг и каждую иену живого «символа единства народа». На Акихито легло также бремя «поддержания порядка» в императорской семье из 20 человек, где периодически происходят недоразумения вроде того, что случилось несколько лет назад с его двоюродным братом принцем Томохитр.

И все громче звучат сейчас голоса тех, кто призывает использовать нынешнюю хозяйственную мощь для того, чтобы «перейти на новый этап» и «стать в полном смысле слова сверхдержавой, слова которой с готовностью ловит мир». «Нет славы в участи купца, готового пресмыкаться перед каждым, лишь бы получать свои прибыли»,— писал в связи с этим один из авторов националистической газеты «Санкэй симбун».

Дело в том, что к наступлению «эры Хэйсэй» Япония в целом достигла своей официально не провозглашенной, но все же всем в стране понятной цели: в мирном соревновании она догнала и в чем-то даже перегнала надменный Запад, как бы перечеркнув тем самым кровавые события 30—40-х годов. На глазах практически одного поколения страна прыгнула в «самые-самые», а для японцев доступной обыденностью стали автомобили и видеомагнитофоны, хотя еще 40 лет назад речь шла лишь о том, чтобы почаще иметь приправу из морской капусты к скудной чашке риса.